Когда первый волшебник возвысил свой голос, чтобы сочинить песню-заклинание, он обнаружил чудодейственную магию музыки. В мелодии, зачаровывавшей змей, в пульсирующем ритме танца заклинателей дождя колдуны использовали мелодию, чтобы управлять низшими созданиями на земле и могущественными небесными стихиями. Человеческие существа тоже можно было очаровать музыкой и погрузить в сон, зажечь в их сердцах пламя любви, воинственный пыл и даже вызвать жажду смерти при помощи тайных мелодий, исполняемых на определенных инструментах. Искусства магическое и музыкальное были так переплетены, что ученые, искавшие слова, чтобы описать чудовищный труд предсказания, находили их в языке музыки. Слова очарование и колдовство (речь идет, естественно, о корнях английских слов enchantment, incantation. - Примеч. пер.) произошли от латинского слова cantare - петь, тогда как слово чары (charm (англ.) - Примеч. пер.) произошло от латинского слова carmen - песня. Древние считали, что мистические гармонические мелодии имеют неземное происхождение. По убеждению некоторых философов, в частности, грека Пифагора, божественная музыка звучит во вселенной с момента сотворения мира. Он называл ее музыкой сфер, так как звуки исходили от небесных тел по мере того, как они вращались в космосе. Семь видимых планет соответствовали семи нотам музыкального ряда, и с помощью этих семи нот пели небеса. Смертные были глухи к этой небесной музыке, так как никогда не подозревали о ее существовании. Если бы она прекратилась, человечество осознало бы, какое совершенство утрачено.
Среди бессмертных было много музыкантов, например, бог Пан, вырезавший первые дудочки из стеблей тростника, и Аполлон, игравший на первой лире. Когда боги веселились, Аполлон играл для них, а девять Муз составляли хор. Божественные покровительницы всех искусств, Музы пели так очаровательно, что даже великий Зевс смотрел на них с благосклонностью.
Те из людей, кто мог назвать богов среди свох предков, тоже часто обладали божественным музыкальным даром. Одним из таких героев был финский патриарх Вяйнямейнен, рожденный богиней из ветра и волн. Однажды он под парусом с большой группой мужчин и женщин пересекал широкое озеро Похья. Их судно было сильно перегружено продовольствием и оружием, шатрами и лошадьми, поэтому Вяйнямейнен вел его очень осторожно.
Вдруг судно неожиданно качнулось, вздрогнуло и замерло, при этом на палубе все попадали. Когда они поднялись, то молодой человек, которого звали Лемминкяйнен, схватил рулевое весло. Его друг Ильмаринен выхватил бревно из рангоута. Погружая в воду свои шесты, они почувствовали, что под судном что-то серое, извивающееся.
Лемминкяйнен отпрянул от борта судна. "Мы налетели не на скалу и не на бревно, - закричал он, - а на огромную щуку". Старый Вяйнямейнен приказал ему разрубить щуку мечом пополам. Стремясь показать свою отвагу, молодой человек выхватил меч и погрузил его в воду, но тот оказался настолько тяжел, что он и сам полетел вслед за мечом. Ильмаринен, смеясь, наклонился и поймал друга за волосы. Он втащил его обратно на судно, а потом выхватил собственный меч и вонзил его в спину щуки. Резким рывком могучая рыба сломала лезвие.
Тогда поднялся Вяйнямейнен и стал позади молодых людей, сказав, что юноши должны уступить дорогу человеку, мудрость которого поможет убить гигантское существо. Он погрузил свой меч так глубоко в тело щуки, что тот застрял там. Затем с силой, изумившей юношей, он выдернул щуку из глубины. Когда ее огромное извивающееся тело показалось на поверхности, он разрезал ее пополам. Серебристый рыбий хвост утонул, остальная часть упала на палубу. Его спутники столпились возле щуки, разглядывая ее огромные раздувающиеся жабры и сверкающие глаза, а Вяйнямейнен направил судно к берегу.
Там он своим мечом отрубил куски мяса щуки и приказал женщинам приготовить его. Пока они его резали и разделывали, Вяйнямейнен разглядывал кости щуки, сохшие на солнце. Он вслух размышлял о том, какие можно из них изготовить полезные вещи. Молодежь за его спиной насмешливо фыркала при мысли о том, что из рыбьих костей можно сделать что-то полезное. Но Вяйнямейнен мягко провел своими искривленными пальцами по плавно изогнутым челюстям рыбы.
Вынув нож, он положил челюсти на колени. На глазах у сгрудившейся вокруг молодежи он тщательно шлифовал их. Аккуратно проделав вырезы по обеим сторонам челюсти, вставил в некоторые из них щучьи зубы. Затем выдернул из хвоста лошади длинные шелковистые волосы. Натянул их на челюсти между парами зубов, крепко привязав каждый конец. И наконец встал и протянул одному из молодых людей пятиструнную арфу, которая с тех пор стала называться кантеле.
Один за другим мужчины и мальчики, женщины и девушки, собравшиеся вокруг старого Вяйнямейнена, пытались сыграть что-нибудь на кантеле. Но когда они касались струн, раздавались лишь глухие диссонирующие звуки. Даже смелый Лемминкяйнен, уверенный, что он-то сможет извлечь из нее мелодию, производил шум вместо музыки. Вяйнямейнен забрал арфу и понес по всем деревням вокруг озера. Сотни людей брали ее в руки, но никто не смог сыграть подобающим образом. В последней деревне слепой старик, разбуженный печальными звуками кантеле, сказал, что его следует немедленно выбросить в море.
При этих словах арфа вздрогнула. Ее струны задрожали и заговорили человеческим голосом. Она попросила, чтобы на ней сыграл тот, кто ее сделал. Вяйнямейнен взял кантеле и пошел с ним к озеру. Там он сел на скалу неподалеку от прозрачной воды и заиграл.
От струн понеслась прозрачная и до боли прекрасная мелодия, превосходившая по красоте любую песню, которая когда-либо разносилась в этом холодном воздухе. В соснах, росших на скалах, маленькие птички замолкли и слушали, склонив головки. Вскоре позади них на ветвях устроились белки. Внизу шевелились кусты от диких животных, привлеченных волшебной песней. Рыси и горностаи, медведи, волки и северные олени шли за музыкой к самому краю берега. Поверхность озера, казалось, закипела от всплесков тысяч рыб, которые хотели слушать игру старика. Его музыка привлекла орлов с гор и лебедей с глади озер.
Когда музыка донеслась до человеческих ушей, мужчины и женщины оставили свою работу, дети бросили свои игры. Звери, птицы, люди - все собрались вместе. Когда песня достигла кульминации, даже боги леса, воды и неба появились среди людей, чтобы послушать песню. Все, кто слушал эту мелодию, плакали. Но первым, у кого глаза наполнились слезами, был сам Вяйнямейнен. Когда он играл, слезы медленно катились по камням и падали в воду.
Чувствуя, что слезы, которые он пролил, - не просто соленая вода, Вяйнямейнен обратился ко всем собравшимся и попросил, чтобы кто-нибудь собрал его слезы из водных глубин. Звери молчали. Люди, перешептываясь друг с другом, говорили, что никто не сможет вернуть их обратно.
И снова старик попросил собрать его слезы, обратившись теперь к ворону, кружившему над ним. Упав, как свинцовый груз, в озеро, тот исчез под водой. Однако он не умел плавать и вскоре появился на поверхности. Затем с неба камнем вниз упала голубая утка. Она изящно нырнула в волны и, как ножом, рассекла ледяную воду, привлеченная серебристым блеском на дне озера.
На берегу толпа молча наблюдала за волнами. Неожиданно голубая утка вынырнула на поверхность и, покачиваясь на волнах, поплыла к берегу. Подковыляв к Вяйнямейнену, она выронила к его ногам горсть прекрасных белых жемчужин. Похожие на слезы, жемчужины сверкали на солнце вместе с последними звуками чудесной мелодии кантеле.
Кантеле сопровождало Вяйнямейнена во всех его странствиях вплоть до того рокового дня, когда он в шторм пересекал озеро, и волна смыла инструмент в мрачные воды. Вяйнямейнен был потрясен до глубины души, но его увлечение музыкой продолжалось. Со временем он сделал другое кантеле из березы и с помощью этого инструмента завораживал животных и деревья и даже солнце и луну. Много лет спустя после смерти Вяйнямейнена люди столь же живо вспоминали его изумительные мелодии, как и его героические поступки.
Путешественники взяли все, что им было нужно, взамен пообещав выполнить любое его желание. Он рассмеялся в ответ на их бессмысленное обещание и попросил их подарить ему арфу, которая могла бы петь даже под его грубыми и неуклюжими пальцами. В тот же миг странники исчезли. Вместо них стояла прекрасная арфа, такая изящная, что ее могли сделать только очень искусные руки. Морган понял, что этот инструмент принадлежал эльфам, и запоздало сообразил, что его гостями были эльфы в человеческом облике. Он долго смотрел на арфу, сожалея, что не попросил чего-нибудь посущественнее.
Когда он услышал за дверью шум шагов возвращавшейся домой жены и ее друзей, то решил заставить их посмеяться над его неуклюжей игрой. Когда те вошли, он ударил по струнам. Зазвучала мелодия, такая прекрасная и сложная, которую никогда бы не смог сыграть Морган. Ноги его жены начали притоптывать, отбивая ритм, а друзья принялись раскачиваться, петом кружиться и притоптывать, а потом подпрыгивать в такт музыке. Однако на лицах у них не было радости, только страх и смущение. Они попросили Моргана прекратить игру, а когда он остановился, замерли, шатаясь в полном изнеможении.
Озорство вскоре превратилось в жестокость, когда Морган обнаружил, что может заставлять калек выпрыгивать из постели и танцевать, мучительно хромая, под музыку арфы. Он заставлял своих врагов танцевать до тех пор, пока у них не ломались кости. Когда эльфы увидели, как использует Морган их подарок, то однажды ночью, когда он спал, забрали арфу. Они делали ее не для того; чтобы ею пользовались во зло, избыли потрясены, когда увидели, как легко ее волшебная сила может быть использована со злым умыслом.
Согласно цыганской легенде, когда венгерская девушка, которую звали Марика, влюбилась в прекрасного и знатного охотника, каждый день проезжавшего мимо ее домика, то обратилась за помощью к дьяволу. В тот же вечер он появился перед ней, готовый выполнить любое ее желание, если девушка сможет заплатить назначенную им цену. За любовь охотника он хотел получить взамен ее четверых юных братьев.
Пока девушка ходила от постели к постели, глядя на спящих братьев, дьявол следил за ней. Он с жадностью смотрел на, мальчиков, но взгляд девушки был рассеянным, обращенным к прекрасному охотнику, представшему перед ее мысленным взором. Она кивнула дьянолу, и тот немедленно превратил мальчиков в четыре струны.
Затем "благодетель" сказал, что ему нужен и ее отец. После короткого раздумья девушка согласилась и увидела, как он превратил старика в ящик, который затем приобрел округлые формы. Прикрепив к этому корпусу струны и ударив по ним когтистыми пальцами, дьявол болезненно поморщился при их гнусавом звуке и опять повернулся к девушке.
Теперь он потребовал ее мать. Уже почти ощущая объятия прекрасного охотника, Марика жестом показала, где спит последний член ее семьи. Из старухи дьявол изготовил топкую деревянную палочку, к одной стороне которой он прикрепил шнурок, сплетенный из ее волос.
И наконец, дьявол ударил смычком по струнам скрипки. Марика с изумлением прислушивалась к музыке, которая звучала как человеческий голос. Ей казалось, что в этой песне она слышит смех своих братьев, ворчание матери и молитвы отца. Когда она заплакала, дьявол заиграл веселую мелодию, которая подняла ей настроение, затем он отдал ей скрипку; сказав, что музыка обольстит сердце охотника. На следующий день девушка заиграла в лесу на скрипке. Когда охотник проезжал мимо, он услышал ее призывный голос, услышал в нем все, что когда-то любил и о чем мечтал. Он галопом промчался между деревами, радостно поднял девушку в седло и направился с нею домой.
Спустя несколько дней заявился дьявол. Теперь, сказал он, они принадлежат ему и должны слушать егомузыку, - и забрал их с собой в ад. Когда Марика исчезала в адском мраке, скрипка выскользнула у нее из рук и упала в лесу на землю. Там лежала она, и струны ее молчали, пока среди листвы не нашел ее цыганский мальчик.
Восхищенный ее красотой, он схватил скрипку и коснулся ее струн смычком. Постепенно поняв, как вести смычком по струнам, он и создал музыку, которую с тех пор играют цыгане, заставляя людей смеяться или плакать.
Кейлте играл все утро и весь день. Когда наступил вечер и солнце стало садиться, он увидел направляющиеся к нему три темные фигуры. Это были три волчицы со сверкающими глазами, вышедшие из сумерек, чтобы улечься у его ног и послушать чарующую музыку.
Кейлте знал, что необходимо разрушить зло, заключенное в этих зверях и только на время успокоенное музыкой. Но такие создания можно убить лишь тогда, когда они принимали человеческий облик. Под звуки лютни Кейлте начал говорить волкам, что музыка, исполняемая человеческими руками, звучит еще прекраснее, когда ее слушают человеческие уши. В какой-то момент звери поднялись на задние лапы и мохнатые шкуры свалились с них. Перед Кейлте стояли три женщины с бледной гладкой кожей, длинными шелковистыми волосами и сверкающими глазами. Когда они замерли, чтобы услышать еще более прекрасную музыку, как обещал Кейлте, он убил их.