Люди открыли устрашающий смысл блистательной ясности чисел с тех самых пор, как научились считать. Для тех, кто был посвящен в их таинства, они были чистыми и абстрактными символами, более прозрачными и несравненно более точными, чем грубые земные предметы, для измерения которых они использовались. Числа можно было комбинировать, получая новые числа, соотношения между ними могли быть выражены с помощью других чисел. С ними можно было обращаться с утонченным интеллектуальным изяществом. Короче говоря, числа были тем ближайшим, чего могли достигнуть смертные на пути к божественному совершенству. Их обаяние захватывало мыслителей каждой цивилизации - и, пожалуй, никого оно так не очаровало, как греческого мистика и математика Пифагора. Говорили, что своей просвещенностью он обязан был занятиям музыкой. Он обнаружил арифметические отношения, управляющие октавами, квартами и квинтами: 2:1, 3:2 и 4:3. Но Пифагор не удовлетворился простым объяснением гармонии при помощи чисел. Он понял, что гармония представляет число, а число представляет гармонию.

   Пифагор и его последователи далеко продвинули эту блестящую идею и к своему полному удовлетворению доказали, что "все вещи есть числа". Из представления о четном и нечетном они вывели идею об ограниченном и бесконечном и объявили вне закона любые возражения, стремившиеся ограничить магическую силу их любимых чисел. Мужское и женское, покой и движение, свет и мрак, добро и зло - эти и другие дихотомии были выявлены и в определенном смысле определены первыми представителями науки о числах.

   Еще Пифагор посвятил немало времени созданию таинственной религии, основой которой было представление о перемещении душ. Спустя несколько столетий эта религия исчезла, оставив после себя только ряд ставящих в тупик догм типа: "Воздерживайся от фасоли", "Не касайся белого петуха" и "Не гуляй по большой дороге". Но предвидения в области чисел стали основой новой оккультной науки. После его смерти целые поколения ученых, занимавшихся наукой о числах, шлифовали и уточняли ее, разрабатывая идеи, происхождение которых было весьма удалено во времени и пространстве от Древней Греции. Нумерология по-прежнему продолжала блистать той же замечательной простотой, которая так восхитила Пифагора.

   Сторонники этой науки утверждали, что каждое число имеет свое значение и число один является прочной и единственной основой, на которой покоится все остальное. Оно представляет священный принцип, добро, иногда его рассматривают как признак мужского начала, считают "отцом чисел", и оно выражает такие качества, как смелость и уверенность в своих силах, упорство и строгость.

   Двойка является противоположностью числа один. Она является "матерью чисел" и ассоциируется с самоуверенностью и борьбой. Христианские ученые, занимавшиеся наукой о числах, связывали это число с дьяволом, отмечая, что в Библии говорится, "И увидел Бог, что это хорошо" после каждого дня творения, кроме второго. Но за предложенными Пифагором основаниями гармонии лежала темная магия, которая уходила своими корнями в глубины истории человечества.

   Пары всегда были чем-то неестественным и пугающим. Рождение близнецов становилось большим потрясением в естественном ходе вещей. Обычно близнецы означали опасность, и часто их убивали при рождении. Иногда они приносили и добро. Рим был основан двумя братьями-близнецами Ромулом и Ремом. Иногда они становились богами. Боги-близнецы входили в пантеон, иногда символизируя солнце и луну. Число два также породило пугающую мысль о повторении, о существовании невидимого двойника человека, чье появление, как правило, предвещало неизбежную смерть. Менее сверхъестественное повторение типа отражения в зеркале или в бассейне с водой или просто появление теней также порождало страх.

   Тройка именовалась "идеальным числом", объединяющим мужское и женское начала и содержащим в себе начало, середину и конец. Она являлась олицетворением христианской Троицы, прошлого, настоящего и будущего, а также трех измерений пространства. Это число означало духовное начало и завершенность, первое по-настоящему мужское число. Четверка представлялась числом, характеризующим суть вещей. Единица давала точку, двойка позволяла провести линию, тройка давала возможность получить плоскость, а четверка гарантировала твердость. Она была связана с земными вещами, с тяжелым трудом и часто с несчастьем. Пятерка рассматривалась как сумма двух и трех, женского и мужского начал, следовательно, для мужчины это число символизировало брак. Расположенное посередине между единицей и девяткой число пять расценивалось как живое и противоречивое, связанное с пятью чувствами. Число шесть являлось произведением двух и трех и поэтому служило свадебным символом для женщин. Оно являлось более совершенным, чем число три, и означало 1 + 2 + Зи1х2хЗ. Следовательно, это было число любви, сбалансированное и гармоничное.

   Число семь было, по-видимому, самым мистическим из всех чисел, сплавом духовной тройки и материальной четверки. Существовало семь "планет", известных древним астрологам (Солнце, Луна, Меркурий, Венера, Марс, Юпитер и Сатурн), семь дней недели и семь дней творения. Существовал целый легион связанных с числом семь священных атрибутов.

   Число восемь для пифагорейцев представлялось числом справедливости и полноты. Так как оно дважды содержало число четыре, то рассматривалось как в высшей степени материалистическое число, хотя иногда несло на своих плечах двойную тяжесть связанных с четверкой несчастий. Кроме того, в полный аккорд входило восемь нот, что служило мерой Пифагора для человека.

   Число девять отстояло на единицу от восьми и символизировало новую степень совершенства. Как квадрат трех, оно означало троицу троиц, могучую и полную. Девятка обладала также циклическим свойством в том смысле, что, будучи умноженной на любое другое число, вновь давала себя. Ведь 5 х 9 = 45, 4 + 5 = 9. Это число было также самым высоким в основном ряду, так как в науке о числах десять, одиннадцать, двенадцать и все последующие числа сводились к их простейшим формам. Число десять представлялось как единица и нуль и начинало новую последовательность чисел. Но некоторые большие числа сами по себе обладали известной силой. Например, сорок пифагорейцы считали имеющим особую жизненную силу и очень важным при беременности, которая, как они считали, продолжается семь раз по сорок дней; в Вавилоне оно оценивалось как "блистательное качество", а в Старом и Новом заветах встречается множество ссылок на промежутки времени длительностью в сорок дней или сорок лет.

   Числом, отбрасывающим самую длинную тень, всегда было число тринадцать. Система пифагорейцев не придавала ему пугающего значения, но уже во времена Рима оно всегда ассоциировалось с несчастьем. Это число считалось несчастливым и у жителей Севера. Однажды, когда двенадцать богов пировали в Вальхалле (чертог мертвых (сканд.) - дворец Одина, куда попадают, по древнескандинавской мифологии, души умерших воинов. - Примеч. пер.), то туда незваным пришел злой дух Локи. Своим коварством он смог погубить любимого всеми Балдера, бога света. Окончательным итогом этого стал Рагнарок, падение самой Вальхаллы. Едва ли тринадцатый номер Локи мог иметь более катастрофические последствия. В христианской нумерологии число тринадцать было числом участников Последней Вечери, необходимым числом ведьм для шабаша, в картах Таро такой номер носила самая зловещая карта, означавшая Смерть. Число тринадцать всегда было со злым роком, легенда о нем распространялась по миру, не требуя никаких дополнительных разъяснений.

   Большинство объяснений могущества чисел вскоре стало циклически замкнутым. Действительно ли Локи сделал число тринадцать несчастливым? Или он просто превратил врожденную недоброжелательность этого числа в своего союзника при осуществлении задуманного плана? Изящные системы нумерологов обеспечивали им доступ к могуществу и гарантировали определенные права при манипуляции с числами, но источник их могущества оставался глубоко скрытым. Подобно неизвестной планете, вращающейся во мраке, он мог быть обнаружен только по тому воздействию, которое оказывал.

   Завершенность и честолюбивые претензии нумерологии достигли своего зенита в работах средневековой Каббалы - великолепной системы метафизической теологии, разработанной братством еврейских ученых. Будучи объектом необоснованных подозрений, они много работали над расшифровкой древних надписей на иврите, используя свои обширные знания в области астрологии и оккультных наук. В древнем иврите каждая буква имела как буквенное, так и числовое значение; адепты учения Каббалы в системе, которую они называли Гематрией - еврейской версией всемирной геометрии, - старались приписать численное значение многим ключевым словам священных текстов на иврите. Разыскивая другие слова, имеющие такое же численное значение, они обнаружили мистическое соответствие, которого до них никто не замечал.

   Мудрецы на Западе приспособили их код к своим собственным языкам и алфавитам, приписав каждой букве численный эквивалент. В так называемом халдейском алфавите каждой букве присваивалось значение от единицы до восьми. Буквам A, I, J, Q и Y соответствовала единица; В, К и R - двойка; С, G, L и S - тройка; D, М, Т - четверка; Е, Н, N, X - пятерка; U, V, W - шестерка; О, Z - семерка; буквам F, Р - восьмерка. Таким образом, путем простого сложения каждое имя могло быть сведено к одному из элементарных чисел от единицы до девяти. Арифметическая сумма составляющих каждого имени, в свою очередь, была символом, раскрывающим истинные сведения о человеке, городе или даже стране. Ученые во многих странах писали целые труды, которые должны были помогать такому объяснению, но были и другие сторонники этого учения, предпочитавшие сохранять в тайне знание и передавать его, только когда наступит соответствующее время, молодым волшебникам, заслуживающим, по их мнению, доверия. Наиболее честолюбивые нумерологи не ограничивались простым сопоставлением имени и числа того объекта, о котором их спрашивали. Они предпочитали сопоставлять его с другими числами, полученными на основе астрологических вычислений, построенных вокруг даты рождения или знаков зодиака. Но в центре исследований всегда было имя, и вооруженный только им специалист в данной области, обладающий знанием оттенков значений, мог проникнуть в тайны сердца и человеческой судьбы. Для тех ученых, которые обладали этим даром, сочетания цифр были бесконечными, возможности - опьяняющими. Захваченные этой страстью люди засиживались допоздна, когда все остальные спали, и блуждали в лабиринтах своих собственных построений, возникавших там, где встречались математика с магией.

   Мудрецы на Западе приспособили их код к своим собственным языкам и алфавитам, приписав каждой букве численный эквивалент. В так называемом халдейском алфавите каждой букве присваивалось значение от единицы до восьми. Буквам A, I, J, Q и Y соответствовала единица; В, К и R - двойка; С, G, L и S - тройка; D, М, Т - четверка; Е, Н, N, X - пятерка; U, V, W - шестерка; О, Z - семерка; буквам F, Р - восьмерка. Таким образом, путем простого сложения каждое имя могло быть сведено к одному из элементарных чисел от единицы до девяти. Арифметическая сумма составляющих каждого имени, в свою очередь, была символом, раскрывающим истинные сведения о человеке, городе или даже стране. Ученые во многих странах писали целые труды, которые должны были помогать такому объяснению, но были и другие сторонники этого учения, предпочитавшие сохранять в тайне знание и передавать его, только когда наступит соответствующее время, молодым волшебникам, заслуживающим, по их мнению, доверия. Наиболее честолюбивые нумерологи не ограничивались простым сопоставлением имени и числа того объекта, о котором их спрашивали. Они предпочитали сопоставлять его с другими числами, полученными на основе астрологических вычислений, построенных вокруг даты рождения или знаков зодиака. Но в центре исследований всегда было имя, и вооруженный только им специалист в данной области, обладающий знанием оттенков значений, мог проникнуть в тайны сердца и человеческой судьбы.

   Для тех ученых, которые обладали этим даром, сочетания цифр были бесконечными, возможности - опьяняющими. Захваченные этой страстью люди засиживались допоздна, когда все остальные спали, и блуждали в лабиринтах своих собственных построений, возникавших там, где встречались математика с магией.